Небо сингулярности - Страница 84

Сейчас что-то щекотало задний мозг Сестры Седьмой. Она остановилась у купели и нагнулась попить. Сообщение от Той-Кто-Наблюдает Первой: «Идут корабли. Фестиваль извещает. Много кораблей идут в молчании». Вот это уже интересно. Обычно Торговцы появляются, как трехъярусный цирк, в мигании огней и с громкой музыкой на всех волнах, пытаясь привлечь внимание. Крадутся – это к беде.

«Определено сорок два корабля. Все с ядрами двигателей, все на малой эмиссии: термальный выброс, уменьшение видимости во фронтальном аспекте. Дистанция семь световых секунд».

Странно. Сестра Седьмая выпрямилась. Кто-то – нет, какая-то конструкция Фестиваля, вроде человеческого детеныша, но с длинными висячими ушами, блестящим мехом и глазами на ножках по сторонам крысиной морды – входил в боковую дверь.

Сестра моя. Как реагирует Фестиваль?

Встроенные расширения включали ее в телефонную нервную систему Фестиваля, создавая мост связи с братьями и сестрами.

«Фестиваль заметил. Текущая деятельность не закончена, вмешательство терпимо не будет. Направлены трое Вышибал».

Сестра Стратагем Седьмая вздрогнула и оскалила клыки. Мало что в Фестивале ее пугало, но Вышибалы в этом списке стояли вторым пунктом, сразу после Края. Край может тебя убить случайно; Вышибалы куда менее случайно действуют…

Зайцеобразное видение в проходе прыгнуло к ней с выражением панического страха на морде. Буря прервал нотацию Тимошевскому и огляделся.

– Что это? – спросил он.

Тимошевский зарокотал:

– Думаю, тушеный кролик на ужин.

– Нет! Господа, умоляю! Помогите!

Кролик остановился перед ними, растолкав двух бабушек, протянул передние конечности – руки, как заметила Сестра Седьмая, с неприятно-человеческими пальцами. Он был одет в жилет, который состоял в основном из карманов, держащихся вместе с помощью молний.

– Господин в беде!

– У нас нет господ, товарищ, – ответил Тимошевский, явно отнеся просителя в категорию несъедобных. – Истинно революционное учение гласит, что единый наш закон – рационализм и динамический оптимизм. Откуда ты, и где твой паспорт?

Кролики лицевыми мышцами не очень умеют управлять, но этот явно отразил на морде недоумение.

– Помощь нужна, – выдохнул он, потом замолчал, явно восстанавливая самообладание. – Мой господин попал в беду. Охотятся мимы! Они разделили нас в деревне, я убежал, но они, боюсь, идут сюда.

– Мимы? – Тимошевский задумался. – Не клоуны? – Металлическое щупальце с выступами ружейных дул выдвинулось из его спины, стало щупать воздух. – Цирк?

– Цирк смерти, – сказала Сестра Седьмая. – Представление Края, очень неудачное. Если идет сюда, помешает народному празднику вашей революции.

– Это как же? – Тимошевский пристально и подозрительно вгляделся в Сестру Седьмую.

– Слушай ее, Олег! – рявкнул Буря. – Она прилетела с Фестивалем, она знает, что происходит. – Он потер лоб, будто признать ее превосходство в знаниях было ему больно.

– А? – Колеса в черепе Тимошевского медленно повернулись: очевидно, избыток приспособлений занимал большую часть его внимания.

Сестра Седьмая топнула, и пол вздрогнул.

– Мимы скучны. Надо помочь кролику. Узнаешь новое; быть может, поставишь драму спасения?

– Как скажешь. – Буря повернулся к Олегу: – Послушай, ты отлично справляешься, держа все под контролем. Выбери шесть своих лучших – кому я говорю? – и разберитесь с этими мимами. Нам не надо, чтобы они все испортили, я видел их работу, и мне она не понравилась.

Стоящий за Олегом комиссар с унылым лицом протолкался вперед.

– А чего это нам тебя слушать, не понимаю, ты, космополит, свининой кормленый? – заговорил он с сильным акцентом. – Не твоя это революция, здесь сообщество советского союза независимого Плоцка, и реакционеры из центра нам тут не будут лапшу на уши вешать!

– Тихо, Бабар! – велел Олег. Щупальце, торчащее из спины, повернулось к восточному человеку, и кончик его тускло засветился красным. – Буря – правильный товарищ. Уж хотел бы он нас под центр загнать, он бы привел с собой войско?

– Он и привел, – заметила Сестра Седьмая, но революционеры не обратили внимания.

– Он пришел с охраной. Хватит споров, – отрезал Олег. – Настоящий революционер, он с этим кроликом правильно понял.

– Смотри, не ошибись, Тимошевский, – хмыкнул Бабар. – Дураков тут нет. И провала не потерпим.

* * *

Зауэр бросился из кают-компании на пост безопасности, как только пришел в сознание, жутко ругаясь, моргая от дикой боли в голове после хлороформа и отдирая корки застывшей пены от помятого измазанного кителя. Вахтенный старшина тут же вытянулся в струнку, отдавая рапорт, Зауэр его прервал.

– Общая тревога. Глобальный поиск этой шпионки ООН и инженера с верфи – немедленно, повсюду. Все записи наблюдения за шпионкой за последний час немедленно мне на пульт, как только начнется розыск. Сразу после этого – полный список всего личного состава, сейчас свободного от вахты.

Зауэр сердито бросился в кресло. Пробежал пальцами по бритой голове и уставился на экран у себя на столе, потом хлопнул по кнопке переговорника.

– Дайте вахтенного оперативного офицера! – И, обернувшись назад, крикнул: – Старшина, я что сказал? И немедленно! Берите всех, кто будет вам нужен.

– Так точно, господин лейтенант! Разрешите спросить, чего следует ждать?

– Дипломатиха с Земли – диверсантка. Мы ее прижучили, но она сбежала, прихватив с собой инженера. Чем, быть может, оказала нам услугу, если не считать, что они, во-первых, на свободе, а во-вторых, вооружены и находятся на корабле. Так что, ребята, вы ловите психованных иностранных террористов с запрещенным инопланетным оружием. Ясно?